13 октября 2007 года навсегда останется черным днем в современной истории Днепропетровска. Тогда в результате взрыва бытового газа в жилом доме погибли 23 человека. И по сей день это – самая крупная техногенная катастрофа в Украине. Выжившие получили компенсации и новое жилье. Но никто им не вернет близких… С этой болью вот уже девять лет живут сотни днепрян, чья судьба оказалась разделенной на две части – до взрыва на ул. Мандрыковской и после него.
Экс-городской голова Днепропетровска Иван Куличенко до сих пор не может понять, как в газовые сети низкого давления “пошел” газ высокого давления. С этого и начался наш разговор с бывшим днепропетровским градоначальником, а ныне народным депутатом Украины.
– До сих пор никто так и не дал ответ на главный, как мне кажется, вопрос: почему так произошло. Почему в трубах, где газ идет под низким давлением, создалось такое высокое давление, что в квартирах при включении конфорок они вылетали чуть ли не до потолка? Как такое могло произойти мне до сих пор не понятно. А ведь это – вопрос безопасности тысяч горожан. К сожалению, ответов мы не получили. Хотя, как вы знаете, было следствие, был суд. И даже наказали виновных…, – начал разговор Иван Куличенко.
– Иван Иванович, а помните тот самый день и час, когда Вам сообщили о трагедии? Насколько мы знаем, в ту “черную” субботу Вы были за пределами Днепропетровска?
– Это не секрет, что в тот самый день я был в Крыму, в Алуште. Было достаточно рано, когда мне позвонили и сообщили. Я тут же перезвонил своему первому заместителю Анатолию Крупскому и поручил ему немедленно выехать на место и уже оттуда доложить о том, что произошло. Сам же зашел в номер, переоделся, после чего спустился к машине, сел и поехал в Днепропетровск. Путь от Алушты до Мандрыковской занял 3 часа 20 минут… Скажу честно, раньше я видел только в кино, как летают машины. В то утро я сам летел…
Из Крыма до Днепра я “долетел” за 3 часа
…По докладу Крупского было очевидно, что происшествие – масштабное. Хотя тогда мы ни знали, ни сколько погибло людей, ни сколько пострадало. Но я сразу же дал поручение немедленно оцепить место взрыва, чтобы не дай Бог шокированные произошедшим жильцы дома не ринулись спасать свои вещи, документы и ценности, что могло привести к новым трагедиям. Кроме того, дал поручение в близлежащей с местом взрыва школой организовать штаб, там же собирать всех жильцов дома, которые оказались на улицу. Там же, в школе, мы разместили представителей всех городских служб, чтобы максимально быстро решать вопросы оказания помощи людям. Оперативный штаб по ликвидации последствий катастрофы разместили в палатке поблизости от дома. Тут решались вопросы, как правильно разбирать завалы, чтобы не навредить тем, кто мог быть под ними. И надо отдать должное спасателям. которые действовали очень профессионально. Вообще я хочу сказать, что тогда все службы, от которых зависело спасение людей, обеспечение их медицинской и психологической помощью, медикаментами, сработали как одна команда. Никого не пришлось дополнительно обзванивать, собирать. Все приехали на место и развернули работу по своим направлениям. Горе, которое случилось, объединило всех. За что я благодарен тем, кто тогда помогал.
Хотя опыт реагирования на последствия техногенных аварий у нас был, в частности, мне, как тогда первому заместителю председателя исполкома городского совета, было поручено организовать расселение и помощь пострадавшим в результате оползня на Тополе. Тогда было больше людей, которые нуждались в приюте, в жилье. А в октябре 2007 года – 23 погибших, десятки пострадавших, семьи…
Общались с каждым, находили самые оптимальные решения для каждой семьи, для каждого, кто нуждался в помощи. И принимали, и выслушивали людей вплоть до того момента, когда они сами перестали к нам обращаться за помощью. В качестве компенсации и материальной помощи по казначейским счетам тогда прошло порядка 13 млн. гривен. На тот момент это была очень серьезная сумма. И ни у кого, никогда не было ни единого замечания относительно того, как эти средства были распределены, потому что все решалось путем обсуждения и переговоров.
– А какая история больше всего Вас поразила и тронула?
– Вы знаете, до сих пор вспоминаю женщину, которая надеялась на спасение своего ребенка. Она дни и ночи напролет стояла напротив разрушенного дома, рядом с ней стоял муж. И вместе они ждали известий о судьбе своего ребенка… Как ни пытались ее отвести в школу, где был штаб, согреть – они не соглашалась. Естественно, муж тоже был рядом. Так они и ждали… Это трудно забыть. Да, наверное, и невозможно.
– Иван Иванович, как Вы считаете, стоит ли заселять тот самый злополучный дом?
– Мое мнение таково: если конструкции дома не нарушены, если его можно восстановить в полном соответствии с нормами безопасности, его нужно восстановить. На сегодняшний день он находится в коммунальной собственности.
Так они и ждали… Это трудно забыть. Да, наверное, и невозможно
Но восстанавливает за свои средства частный инвестор. Но по договору с городом инвестор должен часть квартир (по-моему. порядка 20%) передать городскому совету для заселения там льготников. Остальные квартиры выставить на продажу. И насколько я знаю, люди там покупают жилье. Но повторюсь: важно обеспечить безопасность проживания в этом доме людей.
– На Ваш взгляд, все ли в то время сделали городские службы для спасения людей и для обеспечения их всем необходимым?
– Повторюсь: горе объединило не только Днепропетровск и горожан, но и всю Украину. Помощь и поддержку мы получали из разных уголков страны. Например, Индустриальный союз Донбасса тогда помощь с краном-резчиком. Он помог аккуратно разрезать бетонные блоки, которые нависали над завалами и угрожали не только тем, кто мог находиться под перекрытиями, но и самим спасателям. Мне сказали, что такой кран есть в Донецке. Я набрал Александра Таруту, в чьем распоряжении был этот кран. Оказалось, что спецтехника была задействована на плановом задании. Тарута спросил: “Как долго мы можем подождать?”. Я ответил, что, если бы такой кран-резчик был у нас еще вчера. мы бы значительно быстрее продвинулись в разборе завалов и спасении людей. На утро эта машина с двумя экипажами – основным и сменным, была у нас. И я до сих пор благодарен Александру Таруте за эту помощь. Как благодарен и Ринату Ахметову и Виктору Пинчуку, которые через свои фонды оказали существенную помощь семьям погибших и пострадавшим.
– Спустя 9 лет после трагедии, какие уроки, на Ваш взгляд, должно из нее извлечь?
– Сразу же после того, как дом взорвался, начали искать виновных. Естественно, первым делом пришли ко мне. Начали разбираться и выяснилось, что пострадавший дом был кооперативным и не находился на балансе города. Газовые сети, из-за которых все и случилось – принадлежали газовой компании. С нее, как говорится, и спрос. Но тогда, после Мандрыковки, мы изменили внутренние инструкции наших коммунальных предприятий так. чтобы они не могли в будущем перекладывать ответственность друг на друга. К примеру, если в подвале прорвало водопроводную трубу, туда, в подвал должны спускаться и представитель организации, которая эксплуатирует жилье, и представитель водоканала.
По газовым сетям мы такое сделать не могли, поскольку они не принадлежали и до сих пор не принадлежат городу. Возможно, газовщики, детально разобравшись в причинах трагедии на Мандрыковской, сделали свои выводы и изменили подход к обслуживанию своих сетей, но ответ на главный вопрос: почему так произошло, повторюсь, нам никто так и не дал.
